ОСНОВЫ КОРПОРАТИВНОГО ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Стенограмма курса лекций С.Б. Чернышева в Высшей школе экономики

Лекция 16. Кризис концептуального проектирования

1. Кризис концептуального проектирования 70-х годов

Итак, на рубеже конца 60 – начала 70-х гг. в советской управленческой науке наметился феноменальный прорыв, который вывел ее вперед по отношению к самым передовым системным разработкам Запада. Когда-нибудь именно это, а не запуск автомата на Луну будет изучаться как звездный час нашей науки. Целостная система принципов концептуального проектирования организаций была выдвинута здесь. Уникальные технические решения по каждому из принципов были предложены именно здесь.

Аналогичные разработки на Западе продвигались с отставанием 5—10—15 лет, хотя развитие шло не менее бурно. Но к концу 70-х гг. в этом развитии произошел странный перелом. Еще предстоит разобраться, что стояло за ним. Во многом это и по сей день остается загадкой. На уровне загадки я это и опишу, а разгадывать, наверное, придется уже вам.

Сначала о том, как кризис выглядел в нашей стране. Итак, в конце 70-х годов данный технический проект был защищен. Коллектив под руководством С.П. Никанорова работал в качестве структурного подразделения головного института Госстроя СССР. Если вам случалось когда-либо проезжать по улице архитектора Власова (параллельной ул. Профсоюзной) в районе Новых Черемушек, то там, напротив стандартных коробок трех госстроевских проектных институтов, есть вход в Воронцовский парк – две сторожки с ажурными башенками в форме шахматных ладей конца XVIII в. В правой сторожке в 70-е гг. размещался сектор, разрабатывавший метод концептуального проектирования. Туда на кривых временных столбах тянулись два провода — телефонный и электрический. Централизованного отопления не было – у нас там была кочегарка. За окном полнеба закрывала громадная угольная куча. Зимой раз в день приходил кочегар и лопатой кидал в топку уголь – если был не слишком пьян. В противном случае мы мерзли. Удобства имели место поодаль под сенью лип и отоплением снабжены вовсе не были.

Вот к этой-то избушке однажды в 79-м году подъехал “членовоз” (правительственный ЗИЛ), который был длиннее ее раза в полтора. Оттуда вышло ответственное лицо в импортном костюме с металлическим блеском (таких костюмов советские люди не видели никогда, они продавались только на Западе, в супермаркетах, стоили, кстати, недорого). За ним гуськом следовала свита. Лицо оказалось М.И. Гвардейцевым, руководящим работником правительственного спецдепартамента, ныне покойным. Протиснувшись в служебное помещение, он по-хозяйски опустился на центральный стул, окинул нас орлиным взором и произнес буквально следующее: “Товарищи, мы тут рассмотрели ваши работы, изучили и поняли, что они представляют собой стратегический интерес. Я видел всякое, и в разведке работал, и в контрразведке, но такого не видел никогда. Поэтому вам открывается неограниченное финансирование. И вообще – вперед!”.

Не успели мы обрадоваться, как наваждение растаяло. Косыгин[1] умер, Гвардейцев больше не появлялся – и песнь любви с властями оборвалась на высокой ноте. С конца 70-х годов финансирование, вместо того, чтоб открыться, окончательно иссякло и уже никогда в полном объеме не возобновлялось. Заказчик в виде хозяйственников и оборонщиков захирел, страна вошла в последний виток кризиса, который завершился вы теперь знаете чем, и эти методы в полном объеме в нашей стране так и не были востребованы.

Изменения в данной сфере обозначились только сейчас, с началом формирования финансово-промышленных групп, которые уперлись в проблемы управляемости разномастной кучи награбленной собственности. Интерес со стороны частных корпораций ко всяческим управленческим новациям сейчас быстро нарастает, но о характере этого интереса мы поговорим отдельно.

Тем временем на Западе в 60—70-е годы теория системы была наиболее бурно развивающимся направлением гуманитарной науки – гуманитарной в том высшем смысле, в котором, по Г. Гессе, смыкаются филология, музыковедение и математика.

В диалоге “Государство” у Платона речь идет о том, что идеальный правитель должен изучать математику. Казалось бы, зачем? Ведь тогда еще не было дифференциального исчисления, с помощью которого можно решать некоторые прикладные задачи: измерять объем винных бочек или строить траекторию каменного ядра, пущенного из баллисты. Но правитель занимается гораздо более высоким искусством – конструированием государства. Так вот, есть низшие типы эйдосов, например те, для которых можно построить геометрическую аналогию (треугольник, круг, квадрат). А есть высшие типы, обозначаемые у Платона термином “беспредпосылочное начало”. “Беспредпосылочное начало” – это эйдос, для которого нет предпосылок в наглядном опыте человека. Математика содержит важные разделы, посвященные этим самым высшим эйдосам. И государь должен изучать математику, потому что, изучая ее, он обретает уникальный опыт созерцания высших “беспредпосылочных” эйдосов, которые могут послужить идеальными моделями, проектными нормами при построении образцового государства.

Грубо говоря, если развивать идею диалога “Парменид” (помните: “Вы не сможете решить ни одну прикладную задачу, пока не поупражняетесь в том, что люди по наивности называют “словоблудием”), вы не сможете спроектировать организацию, пока не научитесь созерцать “беспредпосылочные начала”, то есть формальные аксиоматические теории. Математика нужна не только для того, чтобы измерять и считать, — теории, связанные с числами, являются лишь частным ее разделом. Математика необходима, чтобы развивать культуру понятийного мышления и концептуального проектирования.

Если вы – менеджер, то математика незаменима для того, чтобы развивать и тренировать способность к синтезу проектной концепции. Вы приходите, смотрите на контору наметанным глазом, и у вас сразу включается в голове набор проектных образов. Для вас библиотека моделей – это базовый лексикон, понятия того языка, на котором говорят друг с другом профессионалы-менеджеры, набор тех призм, сквозь которые они видят организацию. А владение языком есть искусство. Поэтому Бурбаки – гуманитарии.

Так вот, в 70-е гг. существовал ряд общепризнанных лидеров западного системного движения, которые тем или иным путем приближались к пониманию необходимости концептуальных методов проектирования. Это были Кеннет Боулдинг[2], Людвиг фон Берталанфи[3], Стаффорд Бир[4], Михайло Месарович[5], Рассел Акофф[6]. Все они продвигались так или иначе к тем же открытиям, но тогда еще не успели дойти до принципа генетического проектирования, до идеи библиотеки моделей. К середине 70-х они в своем развитии вплотную подошли к постановке этих вопросов. По всей логике их работ было видно, что они с разных сторон приближались к установлению основных принципов концептуального проектирования. Все они активно печатались. Регулярно устраивались системные конгрессы, на которых они общались друг с другом. Это была очень популярная, модная сфера – системный анализ, системный подход, самоорганизация и т.п. Гуманитарная публика прочитывала, корифеи пописывали... и вдруг все прекратилось. Их работы практически разом пропали.

Известно, что все эти люди исчезли из поля зрения в расцвете научных сил и зените популярности не потому, что умерли. При этом многие остановились буквально в полушаге от открытия. Михайло Месарович написал ряд интересных работ о проектировании организации на основе формальной концепции динамической системы, а потом куда-то девался. Последней в этом ряду стала публикация Рассела Акоффа, о котором было известно, что он ушел работать в какую-то транснациональную корпорацию. Через несколько лет молчания он издал книгу “Планирование будущего корпорации”[7]. Наши специалисты-секретчики сказали, что эта работа им напоминает следующее. Когда разрабатывается крупный организационный или технический проект, бóльшая часть которого секретна, но руководителю по старой академической привычке очень хочется что-нибудь напечатать, гуманные “режимщики” говорят ему: “Ну, так и быть! Возьми первый методологический том. Названия замени на условные, разделы с данными убери, формулы исключи, но общий подход можешь изложить”. По содержанию книга Акоффа очень напоминала какой-то общий подход к большой засекреченной работе.

Почему у них возник провал, почему методы, о которых я вам рассказываю, куда-то испарились на добрых двадцать лет и только сейчас на этой пустоши начинает кое-что прорастать?

2. Кризис концептуального проектирования: конспирологическая версия

Первое и самое тревожное объяснение таинственной пропажи: ситуация аналогична известной истории с работами по атомному ядру.

Во времена предвоенные и военные существовала пристойная академическая наука – ядерная физика. Среди ученых-атомщиков были такие, как супруги Кюри, Гейзенберг, Нильс Бор, Оппенгеймер и проч. Все они занимались ядром атома, которое тогда представлялось чем-то заоблачно-теоретическим из сферы эйдосов. Но когда наиболее проницательные ученые осознали возможность цепной реакции, как только стало понятно, что эти далекие от жизни академические работы на самом деле весьма близки к практике и могут быть основой создания смертоносного оружия, все они немедленно были засекречены.

Поэтому одно из объяснений одновременного исчезновения с горизонта всех системщиков (конспирологическое) заключается в том, что их забрали в подземные бункеры, где загадочная западная то ли техноструктура, то ли элита, то ли масоны разрабатывают высокоэффективное, беспощадное организационное оружие. Они уже давно проектируют и перепроектируют весь мир по образцу корпорации, описанной Лемом в истории про корпорацию “Бытие”. В нашей литературе и журналистике и сегодня можно встретить рассказы или легенды о том, что на Западе создано организационное оружие и что все у нас происходящее давно отражает не естественный ход вещей, а спроектированные и перепроектированные сценарии, и мы находимся в ситуации управляемого развала. Это одно объяснение. Для пущей понятности я его нарочно окарикатурил, упростил до крайней степени.

И до сих пор нет однозначного ответа на вопрос, так это или не так. Все попытки упомянутого коллектива разработчиков объяснить нашим компетентным органам, что надо создать специальные подразделения, которые будут безотлагательно заниматься этим вопросом, ни к чему не привели. Не нашлось способа объяснить руководству, что такое генетическое проектирование, что такое библиотека моделей и т.п. К тому же все начальники были как всегда очень заняты.

А вопрос не снят. И поныне многие объясняют то, что случилось с нашей страной, применением против нас организационного оружия. Метод концептуального проектирования организаций может быть использован двояко: либо в прямом варианте, т.е. для повышения эффективности собственных организаций, либо в агрессивном – для планирования спецопераций или теневого проектирования. Теневое проектирование – это, грубо говоря, когда вы применяете метод не только и не столько для проектирования вашей социальной реальности (скажем, для укрепления социальной солидарности, по Дюркгейму), сколько для того, чтобы проектировать сценарии управляемой эволюции вашего партнера или соперника. При этом вы можете проектировать развитие “с точностью до наоборот”, то есть разработать для него процесс медленной деградации.

Есть немало людей, которые убеждены, что против нас начиная с 70-х годов в больших масштабах и систематически применялось организационное оружие. На уровне философских разговоров эта гипотеза не может быть ни доказана, ни опровергнута. Можно только препираться на почве ценностей и вкусов. Кому-то симпатична идея: мы такие большие, хорошие, могучие – а что же мы тогда развалились? Кому-то эта идея противна и он говорит, что, наоборот, надо исходить из собственных недостатков, нельзя приписывать злые намерения окружающим странам: они, конечно же, не против, чтобы мы слегка подразвалились, но не до такой же степени, – и так далее. Это все разговоры. Подобные гипотезы являются вненаучными и нуждаются в разработке адекватных способов верификации. Слово “вненаучный” не означает “плохой”. Оно означает, что классическая наука бессильна при описании и изучении рефлексивных процессов, в которые вовлечены субъекты, ведущие разведку и контрразведку, подстраивающие друг другу ловушки и взаимно разгадывающие планы. Живем ли мы в мире, где действует пресловутая корпорация “Бытие”? Потому ли миссис Смит разлюбила мистера Смита, что он был придурок, или потому, что мистер Браун, подлец такой, любимую Украину у нас увел, спроектировав соответствующую геополитическую реальность, и наше многовековое братство пало жертвой заговора? Это нужно проверять специальным образом. А проверка этого посредством создания парламентских комиссий бессмысленна: парламентская комиссия не знает, что такое генетическое проектирование и о чем там писали Бурбаки, а на коленке геополитических проектов не построить, даже если очень-очень хочется и есть финансирование по открытой смете.

ВОПРОС: Поясните, пожалуйста, понятие “организационное оружие”, если можно, на примере.

ОТВЕТ: Имейте только в виду, что это не моя идея и я сам могу понимать ее неправильно. Так вот, берется, например, понятие “эволюционный распад” и на его основе осуществляется проектирование и управление некоторой социальной системой откуда-то извне. Внешне все выглядит вполне естественно, бывает же эволюционный распад биоценозов. Вот есть биоценоз, и он примитивизируется: сначала все сложно цветет и пахнет, бегает много разнообразной живности, но постепенно начинается деградация…

Вспоминается картинка из жизни проектного института Госстроя, в котором наш сектор концептуального проектирования работал в конце 70-х. В институте происходил эволюционный распад. Наш зам. зав. сектором Виктор Васильевич – талантливый экономист (ныне он протоиерей) — был делегирован в партком. Он должен был быть нашим лазутчиком, предупреждать об опасностях и по возможности их предотвращать. А партком размещался в основном здании института, и милейший Виктор Васильевич как зам. секретаря по идеологии половину времени пребывал там в качестве Штирлица.

Однажды, робко пробираясь по институтскому коридору, я встретил его и попросил рассказать об обстановке (что вообще творится, что нам угрожает?). В ответ он после тягостной паузы со страдальческим выражением лица произнес фразу, которая запомнилась мне на всю жизнь: “Всех маленьких, теплых, пушистых зверьков… уже сожрали!”

Вот что такое эволюционная деградация. Т.е. сначала появляется хмурая крыса величиной с собаку, которая деловито пожирает зайчиков, белочек и синичек. Потом полутораметровый бурьян и лопухи вытесняют все лютики-цветочки и разнообразные ромашки, идет деградация фауны и флоры, и уже через 10 лет на месте цветущего лесопарка мы находим пустырь, где растет чертополох, бегают одинаковые поджарые крысы, а в ядовитых лужах плавает бычок ротан, который пожирает икру всех видов рыб и может жить даже в бензине.

Идея организационного оружия подразумевает, что где-то за морем сидят коварные масоны или хищные транснациональные корпорации, которые по той или иной причине хотят существующий тип нашего социума постепенно разрушить и извести, а потом насадить здесь другие социоценозы, более выгодные им.

Они разработали проект-сценарий управляемой деградации, который тайно реализуется. Мы-то, бедные, думали, что Михаил Сергеевич, Борис Николаевич и проч. пекутся об отечестве, составляют программы управляемых модернизаций и шоковых терапий... А на самом деле все они являются пешками в этой игре.

Организационное оружие – применение системного проектирования для того, чтобы некое общество, организацию, фирму, семью (задача не обязательно глобальна) извести. Может быть и смешанная ситуация. Например, одни масоны желают нас извести, а другие, напротив — тайно облагодетельствовать и направить на путь истинный. Или есть два владеющих концептуальным проектированием ордена тамплиеров и розенкрейцеров, которые желают нам блага, но каждый на свой лад. А в результате столкновения альтернативных проектов облагодетельствования мы рассыпаемся на части.

3. Кризис концептуального проектирования: объективные причины

Так что же случилось с системным направлением в западном менеджменте? Когда я попросил коллег-концептуалистов, которые бывали на Западе в последние годы, сделать обзор ведущих направлений менеджмента, с их слов мне предстала удручающая в своей незатейливости картина. На вооружении – весьма примитивные методы, которые часто выглядят как некоторая деградация даже по отношению к системному анализу 60-х. Это касается не только легкого стрелкового оружия, но и дальнобойных гаубиц.

Ныне на Западе широкой популярностью пользуются программные комплексы типа системы R/3, разработанной корпорацией SAP. Это транснациональная корпорация со штаб-квартирой в Мюнхене. Вы можете найти ее страничку в Интернете: www.sap.com. R/3 – это могучий программный продукт (который в полном варианте стоит сотни тысяч долларов), компьютерная система обработки всей регламентирующей документации. Она не является системой концептуального проектирования форм деятельности по той банальной причине, что там всего одна базовая концепция, нет библиотеки моделей, а принцип порождения документов не является полной реализацией генетического принципа. Т.е., с излагаемой точки зрения, это достаточно примитивная система работы с регламентацией, которая, тем не менее, пользуется бешеным успехом, раскупается крупными фирмами. И корпорация SAP, которая продает этот программный продукт, является одной из самых богатых и притом быстрорастущих в мире.

Справедливости ради стоит сказать, что прикладные системы интеллектуального уровня R/3 бурно развивались в СССР с начала 70-х, образуя сгущающийся планктон, силурийскую флору и фауну того океана, в котором одиноко плавал кит концептуального проектирования. Не означает ли это, что его час, пусть и с двадцатилетним опозданием, все же приходит?

Есть свидетельства в пользу того, что элементы концептуального проектирования существуют, они разрабатываются в недрах ТНК. Приходится сталкиваться с отдельными корпорациями, которые, похоже, ведут себя, как оборотни. Но нельзя сказать, что это является массовым, типичным классом организаций. Точно известно одно: все это направление, которое возникло на фундаменте систем и процедур и бурно развивалось, в современном западном менеджменте захирело. Собственно системы и процедуры и поныне существуют повсеместно в качестве общепринятого элемента организационной культуры, но они остались на уровне ручной, полукустарной деятельности. А все, что было выше этого, либо вымерло, либо ушло куда-то в специфические области, где скрыто от постороннего взгляда.

Итак, объясняется ли исчезновение концептуального проектирования тем, что всех ведущих системщиков взяли на работу в ЦРУ или транснациональные корпорации, а там засекретили (пусть даже известно, что некоторых точно взяли)? Или тому можно предложить и менее конспирологические, более приземленные объяснения?

Если Данила-мастер в расцвете сил и в разгар работ над малахитовой чашей исчезает – его необязательно забрали в Медную гору, возможны и иные причины, попрозаичнее. Некое направление деятельности может, к примеру, “выйти из моды” вопреки веским соображениям рациональности и целесообразности. Миллионы пожилых гражданок в позднем СССР стыдливо донашивали вполне добротные сапоги-чулки. А на Западе их в один прекрасный день просто выбросили на помойку.

Один из банальных сюжетов вполне мог состоять в том, что к середине 70-х сложность системных разработок стала чрезмерной, практика менеджмента перестала проглатывать и усваивать результаты стремительного развития теории, и в отсутствие платежеспособного спроса на авансцену вышли примитивные, менее эффективные, но гораздо более дешевые методы, а лидеры системного движения просто разошлись с тем, что называется простым русским словом “мейнстрим”. Т.е. базовая часть менеджмента как прикладной дисциплины двинулась к кассе по пути наименьшего сопротивления. А выдающимся системщикам с их концептуальными прожектами деньги платить перестали, сказав: “Ну, братцы, это уж вы загнули, втроем не разогнуть!” – и те вымерли как динозавры.

Итак, есть вполне правдоподобная гипотеза, которую в первую очередь надо бы проверить: на пути к практике концептуальное проектирование столкнулось с рядом конкретных внутренних и внешних проблем, которые до последнего времени оставались непреодолимыми. Тем паче некоторые из них видны невооруженным глазом. К их анализу мы и перейдем.

---

[1] Косыгин Алексей Николаевич (1904—1980) — советский государственный партийный деятель, дважды Герой Соц. Труда. В 1964—1980 гг. председатель Совета Министров СССР, в 1960—1980 гг. чл. Политбюро (Президиума) ЦК КПСС. (Советский энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1988.)

[2] Боулдинг (Boulding), Кеннет Эварт (18.01.1910, Ливерпуль) – социолог, экономист, писатель, специалист по общей теории систем. Соч.: 1) Общая теория систем – скелет науки // Исследования по общей теории систем. М., 1969. 2) A reconstruction of economics. N.Y., 1950. 3) The organizational revolution. Chic., 1953. 4) Conflict and defense. N.Y., 1963. (Современная западная социология. Словарь. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1990, с. 43.)

[3] Берталанфи (Bertalanffy), Людвиг фон (1901—1972) — австрийский биолог-теоретик. С 1949 в США и Канаде. Выдвинул первую в совр. науке обобщенную системную концепцию (“общую теорию систем”)… (“Общая теория систем”, 1969). (Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1988, с. 134.)

[4] Бир Стаффорд. Мозг фирмы. М.: Радио и связь, 1983.

[5] Месарович М. Теория систем и биология: точка зрения теоретика.// Системные исследования, ежегодник, 1970, с.137—163

[6] Акофф Рассел. Соч.: Планирование в больших экономических системах. М., 1972; Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах, 1974.

[7] Акофф Р. Планирование будущего корпорации. М.: Прогресс. 1985.