В.В. Малявин. Багуачжан

Оно же является главным принципом ведения схватки, позволяя, в частности, избегать конфронтации с противником и как бы по дуге входить в его «жизненное пространство» ( последнее обычно очерчивается радиусом рук и ног и тоже представляет собой как бы сферу). Умелое применение принципа кругового движения позволяет запутать и дезориентировать противника. Наконец, принцип кругового движения, позволяющий совместить движение поступательное и возвратное, обеспечивает нераздельность или, лучше сказать, единовременность ухода и нападения, удара и блокирования.

2. Следование. Данный термин непосредственно не фигурирует в традиционном перечне базовых принципов школы Багуачжан, и тем не менее он является одним из важнейших понятий даосской мудрости. Следование — это не пассивное принятие внешних обстоятельств или неизбежно ограниченное реагирование на них. Оно подразумевает «вживание» в текущую ситуацию и, более того, — незаметное, хотя и необоримое направление событий в нужное русло. Постороннему, внешнему взгляду оно предстает как избегание, уклонение от противоборства, как неопределенность позиции и положения и, следовательно, как покой. Но это покой деятельный, равнозначный полноте жизненного опыта; он есть самое присутствие бытия. В традиции воинского искусства Китая такое понимание «следования» запечатлено, например, в следующей формуле: «Прежде чем двинется противник, двигаюсь сам; прежде чем враг прекратит движение, останавливаюсь сам; противник утомляет себя, а я отдыхаю; противник жесток, а я мягок; противник отступает, а я нападаю; противник наступает, а я отступаю; противник движется — и я двигаюсь, противник не движется, а я все равно двигаюсь». Как следует из приведенных наставлений, принцип следования предполагает необычайно обостренное «чувствование» ситуации, позволяющее даже опережать действия противной стороны. Кроме того, это «следование» не отрицает, а даже предполагает действие по принципу дополнительности: мастер «избегания» своими действиями как бы «восполняет» слабости противника и потому может достигать успеха, не противопоставляя себя ему.

3. Следование естественности. Данный принцип являет собою развитие указанного выше общего принципа «следования». Среди мастеров ушу бытует старинное двустишие, в котором суть истинного гун-фу описывается в следующих словах:

Делай так, как велит свое сердце, Следуй всему, что естественно в себе.

«Следование естественности» соответствует традиционному даосскому идеалу максимально полной реализации своих индивидуальных жизненных свойств, что вовсе не означает примитивного опрощения и жизни только по инстинкту. Напротив, достижение этого идеала есть результат длительного самосовершенствования, ведущего к слиянию духовности и жизни, к полной просветленности сознания, открытого всем жизненным импульсам, доверяющего «семени жизни» в себе. О6ретение «естественности» соответствует моменту само-высвобождения или «забвения», досконально усвоенной матрицы движений тела, которые являются не более чем внешним образом движений души, безупречных действий просветленной воли. Эта естественность есть ни что иное, как каллиграфия сердца, знаменующая ускользание творческой воли от всякой «данности» опыта, всех культурных кодов, с древности в даосской литературе бытовала формула: «оставь и еще оставь», что значит оставь всякую предметность, а потом оставь самое желание оставить. «Следование естественности» относится к мистическому опыту неразличения присутствующего и отсутствуютщего, ограниченного и безграничного или, как говорили в Китае; «возможного» и «невозможного». Только в этом состоянии полной само-высвобожденности духа возможно действие «внутренней силы», что и составляет подлинное мастерство в даосских школах ушу. В широком смысле принцип «следования естественности» предполагает отказ от всякой напряженности, всякого усилия, порождаемых искусственным делением мира на свое «я» и «других». Он соответствует акту «оставления», «забытья» и мира, и себя самого. Принцип есте ственности находит широкое применение и в практике рукопашной схватки согласно школе Багуачжан. Он обусловливает, например, преимущественное использование ног в поединке, действие «по обстоятельствам», следование импульсу противника в качестве отправной точки для собственного маневра (это называется перенимание» силы противника), избегание чрезмерно сложных или нарочито эффектных приемов, первостепенное внимание к «корню» стойки, то есть устойчивости (покою) в движении, общую простоту и как бы неприметность приемов, полностью вписанных в данную ситуацию поединка.4. Согласие покоя и движения, жесткости и мягкости. Данная особенность практики Багуачжан проистекает из общего для все «внутренних» школ ушу принципа взаимодополнительности сил (движение, жесткость, наполненность) и инь (покой, пустота, мят кость). Но мастерство в Багуачжан — это, помимо прочего, мудрое, неразличение того и другого или, точнее, способность прозревать покой в движении, мягкость в жесткости и наоборот. «Движение — исток покоя, покой — условие движения», гласит поговорка мастеров ушу. Принцип согласия жесткости и мягкости определяет сам ритм движения и характер удара во «внутренних» школах ушу с его внезапным проявлением жесткости в мягком и прикровенном присутствии наполненного в пустом. Любая односторонность в энергетическом состоянии ученика не только затрудняет движения, но и грозит серьезным заболеванием. Правильное применение жесткости и мягкости, пустотности и наполненности в практике ушу как раз и предполагает внутреннее, невысказанное понимание жизненной данности как единого целого или, говоря языком китайских учителей, «цельности жизни». Легко понять, что принцип «согласия противоположностей» в практике Багуачжан означает также непрерывное обновление своего состояния, само-превращение, опережающее всякий умственный расчет и всякий намеренный «прием». Недаром старинная поговорка мастеров ушу гласит: «Долго беречься — победы не будет». А в сорок седьмом правиле Багуачжан (см. ниже) говорится о том, что «правда школы — претерпевать превращения с каждым шагом».

В техническом отношении важнейшими особенностями школы Багуачжан можно считать следующие: преимущественное применение открытой ладони и удар выпрямленными пальцами, при шаге — опускание на землю всей стопы сразу, одновременное нанесение удара рукой и ногой одной стороны тела, отсутствие жестких, фиксированных поз, постоянное «перетекание» одной фигуры в другую.

«Жизненная энергия» (ци) и «внутренняя сила» (цзин)

Говоря максимально кратко, сущность мастерства-гунфу, о котором толкуют китайские учителя, состоит в умении укреплять, наращивать и управлять своей так называемой « жизненной энергией» или «жизненной силой» — по-китайски ци. В старинных текстах школы Тайцзицюань, например, подчеркивается необходимость позволить ци «вскипать привольно» или «свободно растекаться по всему телу», а также «сознанием вести ци и посредством ци осуществлять движения тела». В школе Мэйхуачжуан (Форма Сливового Цветка) следуют принципу: «Внутри развивать Единое Ци, снаружи тренировать мышцы и сухожилия». А в стихотворных наставлениях школы Багуачжан встречается, например, такая формула:

Внутренняя сила кружит в глубине в равновесии жесткого и мягкого. Дух наполняет все тело — форма ци безупречна.

В другом стихотворном наставлении старых мастеров Багуачжан та же тема изложена еще подробнее. В нем говорится:

Если форма сферична, а тело цельно, внутренняя сила сама увеличится.

Тренируй дух, веди ци и владей им постоянно.

Чтобы обрести Единое Ци хаотического начала, пестуй свой корень.

Чтобы жесткость и мягкость были едины внутри, положись на движение ци.

Не будем сейчас углубляться в рассмотрение природы этой таинственной «энергии жизни», которая была центральным понятием традиционных китайских наук о мире и человеке, но не имеет даже приблизительных аналогов в понятийном арсенале классической науки на Западе (чего не скажешь, впрочем, о современных концепциях микромира, имеющих немало сходного с китайской теорией ци). Во всяком случае, действие «жизненной энергии» в виде ощущения как бы горячего потока, пульсирующего и струящегося в теле по неведомым извилистым путям, легко опознает на собственном опыте каждый, кто в течение некоторого времени будет строго выполнять предписания китайских мастеров «работы с ци». Кроме того, присутствие ци в человеческом организме сегодня регистрируется специальными приборами. Но нужно помнить, что ощущение внутреннего тепла, достигаемое в моменты сосредоточенного покоя духа и тела, (достигаемого, впрочем, только в строго определенных позах) не есть непосредственный образ его действия или его природы, а только косвенное свидетельство его присутствия.

С древности китайцы различали несколько видов ци, пребывающего в организме человека: ци, получаемое человеком из возду, а посредством дыхания, ци, разносимое по телу вместе с кровью и лим -фой, ци «питающее», находящееся внутри энергетических каналов, и ци «защитное», находящееся в тканях тела, наконец, ци «изначальное», или «подлинное», которое человек получал в момент его зачатия. Все эти виды энергии играли важную роль и в медицинской теории Китая, и в даосских концепциях психофизического совершенствования. Но сейчас важнее отметить практические аспекты «работы с ци», которые составили основу практики традиционного китайского ушу.

Во-первых, среда действия ци — это тело как нераздельная целостность, стало быть — пустотное, лишенное анатомии, чисто «энергетическое» тело Хаоса; и самое ци есть прежде всего Единое Ци, непосредственно и безусловно связывающее всякую индивидуальную жизнь с безбрежным потоком вселенской жизни. Говоря конкретнее, ци действует в теле и наполняет его целиком через энергетические каналы, выделяемые китайской медициной в качестве основного теле ного субстрата. При этом различались два вида циркуляции ци — малый и большой или, по-китайски, «малый круговорот небес» (aн чжоутянъ) и «большой круговорот небес» (да чжоутянъ). «Малый круговорот небес» соответствовал движению ци из нижнего Киноварного Поля, или Моря Ци, (области концентрации жизненной энергии) через точку в промежности хуэйинь вверх по заднему центральному каналу до точки байхой в темени, где оно собирается в Верхнем Киноварном Поле. Далее ци стекает (даосы говорили, «как дождь проливается из облаков») по энергетическим каналам передней части головы в рот, где скапливается в виде Яшмовой Слюны, а затем вновь опускается в Киноварное Поле. «Малый круговорот небес» ассоциировался с «посленебесным состоянием». В «большом круговороте небес» описанная циркуляция ци дополнялась обращением энергии в конечностях: от Киноварного Поля ци спускается к точке «юнцюань» (в середине ступни), затем двумя путями поднимается к плечам, оттуда растекается в руки, достигая точки «лаогун» (в середине ладоней), после чего по внутренней стороне рук поднимается к шее и в голову. Ведение ци по траекториям малого и большого «небесных круговоротов» как раз и составляло основу «внутреннего достижения» мастера кулачного искусства в Китае, и в старых школах ушу этому занятию обычно отводили не меньше времени, чем собственно физическим упражнениям. Впрочем, первостепенное значение имел все-таки момент «собирания», или опускания ци в Киноварное Поле. В школе мастера Сяо Хайбо, например, ученикам предписывалось совершенствоваться только в этом фазисе внутреннего состояния. Говоря конкретнее, «работа с ци» в Багуачжан включает в себя гармоническое соединение трех аспектов: дыхание, с помощью которого в организм вводится ци из воздуха, тренировка тела, создающая условия для беспрепятственной циркуляции энергии, и собственно движение ци.

Во-вторых, действие ци, которое всегда есть ведение ци, обязательно предполагает присутствие сознания, как бы непрестанное бодрствование духа; ци — это не только энергия, но всегда также духовное, внутреннее состояние, определенное качество состояния (или, по-китайски, «форма», «конфигурация»). Первоучитель Дун Хайчуань говорил: «Пройди, исполняя формы ладони, хоть сто тысяч ли — секрет силы всегда в одном слове». И это слово — сознание, точнее, по-сердечному чувствительное сознание (синь), способное оберегать наш глубочайший опыт безыскусной, абсолютной жизненной цельности.

Поскольку действие ци всегда есть «уход в глубину», оно предстает в образе круга или, точнее, спирали, знаменующих непрерывную «потерю» движения, саморассеивание формы. Сфера и есть самый точный образ пустоты и покоя. Все движения в Багуачжан являют собой внешний образ, проекцию этой великой сферы действия ци.Отсюда следует, что «работа с ци» требует совершенно особого усилия воли, именно — усилия расслабления, упокоения сознания, которое таким образом приобретает свойство всеобъятности, всевместимости. Расслабление (сун), упокоение, или «погружение в покой» (жу цзин), и, наконец, единение с пустотой (кун) составляли три последовательных этапа духовного совершенствования в даосской медитации и в практике китайского ушу. Разумеется, упомянутое «расслабление» вовсе не было равнозначно дряблости и вялости духа. Оно предполагало, напротив, необыкновенную чуткость, чувствительность сознания, обостренное чувствование всей полноты жизненного опыта во всех ее нюансах. Только в присутствии бодрствующего сознания возможно выполнение тех правил физических движений тела, которые делают возможным проистечение ци. Таков смысл известного принципа ушу «делать то, что велит сердце». Он, конечно, не имеет ничего общего с субъективным произволом. Даосская работа с внутренним состоянием исключает какое бы то ни было «усилие сознания», ибо такое усилие, как и усилие физическое, мышечное, только создаст преграды для течения ци.

Такого рода чуткий, в высшей степени сознательный покой, или верховная цельность Единого Ци раскрывается во взаимопроникновении полярных величин — пустотного и наполненного, мягкого и жесткого, неподвижности и движения, движения поступательного и возвратного и т.д. Но эта игра, взаимозамещение оппозиций указывает и на некую сокровенную преемственность между различными, даже полярно противоположными моментами существования. Недаром действие ци китайские учителя сравнивали с «вечно вьющейся нитью», пронизывающей все тело, или «бусин ожерельем, нанизанных на одну нить».

Главный момент в практике кулачного искусства сводится к метаморфозе движения — тому, что в традиции Тайцзицюань именуется «свертыванием», или «складыванием» (чжэде) движения.

Таким образом, в практике «внутренних школ» ушу движение обладает внутренним измерением, как бы внутренним образом, которые прикровенно творятся (именно: не-творятся) со-присутствием разнонаправленных тенденций «раскрытия» и «закрытия», «поднятия» и «опускания», «выхода вовне» и «погружения вовнутрь», причем «погружение», «опускание», «движение вспять» соответствуют «прежде-небесному» состоянию, а «поднятие», «проявление», «поступательное движение» — состоянию «посленебесному». Иначе говоря, действие в свете Единого Ци всегда сопрягается с противодействием, так что импульс удара, как гласит одно из универсальных правил ушу, распространяется одновременно в противоположные стороны, и сам удар должен нести в себе импульс ухода! (Отсюда известное правило ушу: вкладывай в удар только 80% силы.) Здесь кроется еще одна причина того, почему движение в ушу всегда осуществляется по образу сферы, ибо в сфере приводятся к согласию разнонаправленные движения.В каждой традиционной школе кулачного искусства Китая имелись своя методика и свой порядок «ведения ци» по жизненным точкам тела. Собственно, самобытность школы ушу и определялась наличием собственной системы «внутреннего достижения». Вопрос о том, почему работа с ци допускает такое разнообразие — возможно, безграничное — этих матриц духовной практики, является одним из ключевых для понимания традиции даосского подвижничества, но пока он не имеет даже предварительного ответа. Во всяком случае именно способ «овладения ци», представленный в определенном способе медитации (в школах ушу таковой обычно выражался в статичных позах — так называемых формах «столбового стояния»), и был главным секретом мастеров кулачного искусства, если тут вообще можно говорить о секретах. Недаром старинная поговорка мастеров ушу гласит:

«Изучать боевые искусства и не практиковать столбовое стояние — все равно что шарить вслепую».

В школе Багуачжан, разумеется, тоже имелась своя система работы с ци, о которой сообщают нарочито лаконичные стихотворные наставления. Одно из них излагает общие правила сидячей медитации:

Сядь прямо, будь естествен, верх, середина и низ покоятся ровно. Закрой глаза, ладони вложи друг в друга перед собой. Пусть ладони находятся на уровне Киноварного Поля. Сомкнув уста, сделай три вдоха и выдоха через нос. Открыв уста, прикоснись кончиком языка к верхнему небу. Помысли, что все ци тела устремляется в область макушки И собирается там наподобие шара, катящегося вверх.

Поскольку каждая из указанных в процитированном наставлении стадий медитации продолжается около минуты, данный этап медитации занимает в общей сложности шесть минут. Далее наступает заключительный этап — этап собирания ци в Киноварном Поле:

Набрав полный рот, запечатай уста, ничего не вдыхай.

Язык лежит во рту ровно, касаясь передних зубов.

Проглоти ци вниз, ощути в себе Киноварное Поле.

После трех вдохов-выдохов нос закроется сам по себе.

Встань на обе ноги, пусть руки свисают вниз по бокам.

Сделай семь шагов туда и обратно — будет Семь Соединений.

Средь бела дня сможешь всегда прогнать любую болезнь.

Проживешь без печали весь свой жизненный срок.

Впрочем, «ведение ци» нужно осуществлять обязательно под присмотром опытного учителя и в сочетании с другими формами практики кулачного искусства. В противном случае медитация может причинить огромный ущерб здоровью и даже стать причиной смерти от поражения токами ци внутренних органов.

Сказанное выше о природе жизненной энергии в человеческом организме подводит нас к пониманию той особенности «внутреннего достижения» в кулачном искусстве Китая, которая отразилась в понятии «внутренней силы» (цзин) — одном из центральных в лексиконе традиционного ушу. Это понятие тоже не имеет даже приблизительных эквивалентов в европейских языках, где различаются только физическая сила и духовное воздействие. Между тем понятие цзин имеет и физический, и духовный аспект. Для начала будет полезно обратиться к его семантике. Знак «цзин» встречается, например, в словосочетаниях «сильный ветер» или «упругий лук», то есть он указывает на качество упругости. Чтобы резко распрямиться и пустить в полет стрелу, лук должен согнуться. Между тем сила, сопряженная с упругостью, натяжением, сгибанием, скручиванием и т.д. проистекает из структуры как целого, из самого качества данного состояния, и установить местонахождение ее источника, ввести ее в цепь причинно-следственных связей крайне затруднительно, если вообще возможно. Аналогичным образом для мастеров ушу сила-цзин порождается организмом как единым целым, помимо усилий каких-либо его отдельных частей. Правда, по той же причине в выработке этой силы участвуют все части тела. Такая сила «тела как целого», даром что она намного превосходит любой вид ограниченной и механической физической силы, совершенно не требует усилия, а, напротив, проявляется, по китайским представлениям, как результат «расслабления» и «самоопустошения, практикуемых мастером кулачного искусства. Китайские учителя, желая отделить силу-цзин от поверхностной, чисто механической физической силы (ли), обычно называют ее «внутренней силой» «целостной силой» или «подлинной силой».

В каждой школе кулачного искусства различалось множество (в Тайцзицюань, например, более сорока) разновидностей «внутренней лы», соотносившихся с теми или иными видами ударов. Собственно, сам удар в старых школах ушу именовался обычно «испусканием утренней силы» (фа цзин) или «применением силы» (юн цзин). В Ба-гуачжан различались восемь основных видов «внутренней силы», из которых наибольшее значение имели следующие четыре: сила "отвода» (гунъ), сила «прилипания» (чжанъ), сила «раскрытия» (чжэн) и сила «скручивания» (ли). Сила «отвода» означала отведение по дуге в сторону силы нападающего противника, сила «прилипания» означала спиралевидное движение вперед вслед за отступающим противником, сила «раскрытия» соответствовала резкому прямому удару с целью быстрого входа в жизненное пространство противника, а сила «скручивания» означала вовлечение силового импульса противника в собственное пространство с целью его подавления.

Эти четыре разновидности «внутренней силы» группируются попарно, поскольку, по канонам кулачного искусства, всякое действие уравновешивается противодействием. Так, движение «отвода», чтобы соответствовать наполненному и действенному движению по сфере (спирали), обязательно должно нести в себе потенциал «прилипания», а движение «скручивания» не может быть полноценным, если не несет в себе заряд «раскрытия» и наоборот. Поэтому и говорится, что «внутренняя сила» пребывает в постоянном взаимозамещении и взаимопроникновении жесткости и мягкости. Говоря шире, «целостная сила» проявляется в ритме «собирания» и «разделения» силы: первое соответствует моменту предельной концентрации силы и духа в ударе (и в статических позах), второе — моменту трансформации, перехода к новой фигуре. Но в любом случае целостность внутреннего состояния предполагала отчетливое сознание всех частей тела, точнее, всей его энергетической топографии. В школе Багуачжан бытуют выражения «одна целостная сила», «Девять дворцов возвращаются к Единому», обозначающие внутреннюю полноту и завершенность взаимно Уравновешивающих сил, из которых складывается «внутренняя сила».

Движения в практике Багуачжан рождаются из этого постоянного взаимодействия полярно направленных тенденций. Подчеркнем в этой связи, что в китайском кулачном искусстве нормативные фигуры не отождествлялись с внешней формой, как имело место в Японии, где о мастерстве судили по внешнему образу движения (таков смысл японского термина ката). Вместо понятия внешней формы (кит. син, яп. ката) китайцы пользуются термином ши — «динамическая фигура», «образ силы». Речь идет о целом комплексе движений, создающих условия для как бы внезапного раскрытия «внутренней силы» благодаря игре «пустотного» и «наполненного», «жесткого» и «мягкого» и т.д. Самое применение «внутренней силы» подобно, если воспользоваться традиционным сравнением, «уколу иглы, спрятанной в вате». Существуют и статичные, или упомянутые выше так называемые «столбовые» (чжуан ), позы, предназначенные для укрепления ци. Но их природа — это еще и неисчерпаемое взаимодействие полярных величин, и они устроены так, чтобы через взаимодействие растяжения и сокращения, раскрытия и сокрытия, пустоты и наполненное-то достичь качества завершенности и полноты жизни, необходимых для «пестования ци». Все фигуры, все движения в кулачном искусстве сводятся к действию Одного Превращения, Единого Ци пустоты. В этом смысле все школы ушу, решительно все приемы кулачного искусства проистекают из одного принципа. Стать мастером — значит постичь не приемы и фигуры, а сущность действия этого универсального принципа жизни.